Тер: Конечно. А как насчет остальных родственников?
Кл: О, есть еще, кажется, дальние родственники в Монтане, но я видела их лишь однажды, много лет назад, когда мне было всего лет десять или одиннадцать.
Тер: В детстве у вас было много друзей?
Кл: Да, конечно. Очень много. Знаете, я была настоящим сорванцом. Дружила и с девочками, и с мальчишками. Затем в старших классах у меня были две очень близкие подруги, а потом...
Тер: Потом?.. («Вы довольно резко остановились, когда вспомнили об этих подругах».)
Кл: Потом я начала дружить с Рогом и, разумеется, после этого в моей жизни было уже не так много других людей.
Теперь я хочу показать, как могло бы проходить то же самое интервью, если бы акцент был в большей степени смещен на актуальные переживания клиентки по ходу интервью.
Интервью, фокусирующееся на переживании [2]
Клиент (Кл) — Бетти Блэк; терапевт (Тер) — Джейн Норман
Десятью днями ранее Бетти позвонила с просьбой о встрече, сказав, что она «давно» подумывала о психотерапии и что теперь она созрела, чтобы «войти» в нее. Была назначена встреча на сегодня. Бетти приезжает вовремя, входит в комнату для консультаций и охотно садится в кресло для клиента. Она несколько чопорно сидит, положив рядом свою сумочку и сложив руки на коленях, выжидательно смотрит на терапевта.
Тер: Вы сказали по телефону, что в течение некоторого времени думали о терапии, прежде чем, наконец, решили, что сейчас время пришло. Расскажите, как вы себя здесь сейчас чувствуете?
Кл: О, хорошо. (Пауза.) Я имею в виду... Все в порядке. (Более длительное замешательство.) Я думаю, вам хочется знать, зачем я сюда пришла, да? (Она бросает короткий взгляд на терапевта, но спешит произнести текст, явно подготовленный заранее.) Ну, понимаете, у меня есть привычка все до безумия переживать... По крайней мере, так говорит мой муж... И я думаю, что он прав. Такое впечатление, что мне трудно ко всему относиться спокойно и жить дальше... Моя подруга Барбара воспринимает все, как мне кажется, легко, и иногда я думаю, что она счастлива, а иногда... (Она игнорирует вопрос о «сейчас»; вместо этого она спешит перейти к намеченной «проблеме», заготовленной, скорее всего, до прихода к терапевту.)
Тер: Иногда?..
Кл: Иногда... Ну, не знаю. (Останавливается, на минуту задумывается.) Мне кажется, иногда я считаю ее слишком простой, но...
Тер: Похоже, что вы спорите сама с собой.
Кл: Да. Это так. Это именно то, что я делаю... слишком часто. Я не могу с уверенностью сказать, что я думаю о... Ну, почти обо всем. (Пауза.) Это то, что вы могли бы... то, что вы могли бы... Ну, я знаю, что вы не можете решить это за меня, но можете ли вы мне с этим помочь?
Тер: Это то, над чем мы с вами можем поработать вместе.
Кл: (Кивает, опускает голову, думает.) Угу. То есть, да. То есть, мне нравится, как вы это сказали, что мы можем сделать это вместе.
Тер: Мм-хм.
Кл: Во всяком случае, я хочу стать более... более спонтанной, как, наверное, вы бы это назвали.
Тер: Понятно. (Явно ждет продолжения.)
Кл: Да... Ну, я бы хотела... то есть хорошо, что вы поможете мне с этим.
Тер: Для вас важно, что вы не остаетесь одна с этим.
Кл: Нет. Ну, да... Наверно, да... То есть, некоторым образом... (Неуверенность, явное беспокойство, что она так говорит.) [Она слышит, что терапевт отвечает не так, как она ожидала — говорит о ее текущем опыте, а не о ее «проблеме» или истории жизни. Терапевту надо явным образом признать, что в этот момент Бетти, скорее всего, чувствует себя в этой комнате одиноко, поскольку ее ставка на неявное понимание не вызвала сколько-нибудь существенного явного отклика со стороны терапевта.]
Тер: Проговаривать все это непривычно, да, Бетти? Ощущение, что трудно найти то, что хочется сказать прямо сейчас. (Пауза.) Не подталкивайте себя; просто говорите, что можете, из того, что приходит вам в голову.
Кл: Да? (С благодарностью.) Да. Да, я просто... (Останавливается, делает быстрый вдох.) Наверно, я думала, что может быть вы захотите задать мне какие-нибудь вопросы или что-то в этом роде...
Тер: Угу. (Понимающе.) Нет, не сейчас. Вы все делаете правильно. Вы только что сказали мне одну вещь, которая происходит внутри вас — что вам хотелось понять, есть ли у меня вопросы. Можете ли вы мне сказать, что еще происходит внутри вас, помимо этого?
Кл: (Делает минутную паузу, думает.) Вы знаете, я никогда об этом не задумывалась. То есть это просто такие мелочи, что... Что мы начинаем думать, не отдавая себе в них отчета.
Тер: Я понимаю. (Выжидательно.) А теперь?..
Кл: Ну, я не знаю... То есть, я просто пыталась понять, что я должна сказать, чтобы помочь вам... Ну, то есть не «помочь» вам, а...
Тер: Я слышу, как вам хочется делать то, что от вас требуется. Но, понимаете, Бетти, мы работаем здесь немножко по-другому, и это просто здорово, как у вас уже это идет. Почти для всех трудно войти в контакт с нашими внутренними процессами и затем поделиться ими с человеком, которого мы еще толком не знаем. Вы уже начинаете понимать, как это делается, но сначала это действительно трудно.
Кл: (Молчит, задумавшись. Затем как будто неожиданно вспоминает, где она находится.) Ой! Простите. Кажется, я мои мысли ушли куда-то в сторону. Давайте теперь посмотрим, где я же была? (Она сосредоточенно хмурит брови и прищуривает глаза.) [Как и многие клиенты, Бетти на самом деле не понимает, чего от нее хотят. Она застигнута в момент внутренней растерянности, но ей не приходит в голову, что сама эта растерянность может быть подходящим и полезным объектом для раскрытия. Потребуется не одно обучающее воздействие терапевта, прежде чем она сможет позволить себе делиться такого рода спонтанными процессами.]
Тер: (Перебивая.) Подождите, Бетти, это дает мне возможность объяснить нечто важное. Вы, как вы говорите, «отвлеклись», но в другом смысле вы попали как раз на самый главный путь. То, что пришло вам в голову и было неожиданным для вас — это как раз пример того, что происходит внутри вас и является важным, но обычно не замечается и поэтому оказывается недоступным для нашей совместной работы. Когда вы сталкиваетесь с тем, что это происходит, прислушивайтесь к себе и затем скажите мне об этом все, что вы сможете.
Кл: Ой, а я не знала. (Делает небольшую паузу.) Во всяком случае, я не думаю, что это было что-то важное. Дело в том, что я едва ли сейчас смогу вспомнить, что это было. Кажется, что-то про мою сестру, но я не уверена. Мне надо попытаться вернуться назад и разобраться, что это было? [Бетти, как и большинство начинающих клиентов, на самом деле не понимает, что значит доверять своим собственным спонтанным процессам, так что она принимается за попытки отгадать, чего же от нее хотят.]
Тер: Нет. То, в чем вы «разберетесь» будет не то же самое, что на самом деле неожиданно пришло вам в голову. Это нормально. То, что важно, не потеряется. Нам просто надо подождать, когда оно проявится в следующий раз.
Кл: (Явно неуверенно и пытаясь освоить то, чему ее учат.) Хорошо... Мне кажется, я поняла, о чем вы говорите... Мне просто интересно, что это. То есть, что меня отвлекло и о чем теперь я почему-то не могу вспомнить.
Тер: Вам трудно просто позволить этому уйти, не так ли?
Кл: (Задумчиво.) Да... То есть я могу как-то представить, что это могло быть... У меня впечатление, что это могло быть чем-то важным. (Внезапно оживляется и с готовностью смотрит на терапевта.) Может, это было про мою сестру и как она всегда меня поправляла. Мне помнится, мы ведь говорили о ней.
Тер: Хм. [Терапевт решает не реагировать на очевидную параллель между сестрой, которая «всегда поправляла» Бетти, и самим терапевтом, который, по всей вероятности, воспринимается как делающий нечто подобное. Для этого будут еще другие возможности, а сейчас важно помочь Бетти научиться ценить ее спонтанные внутренние переживания и делиться ими.]
Кл: Вот! Именно это. Я почти уверена.
Тер: Вы рады, что вы это нашли.
Кл: Да! Я не люблю, когда у меня путаница в голове и я теряю нить своей мысли.
Тер: «Путаница в голове»?
Кл: Да. Так про меня иногда говорила сестра. Понимаете, она не хотела меня обидеть, просто поддразнивала. Она любила дразнить меня, и я...
Тер: Вы?..
Кл: Я... ну, временами... Временами было трудно принять, что она это делала просто «играя». Так говорила мама, если я жаловалась, что Элли дразнится. (Пауза.) Я не воспринимала это как игру, но наверно я была слишком чувствительной. Я слышала это снова и снова: «Не будь такой чувствительной... Не принимай все это близко к сердцу... Не будь плаксой.»
Тер: (Кивает, внимательно слушает, но ничего не говорит.)
Кл: Ой, не знаю.
Тер: Временами вы чувствовали... (Оставляет неоконченным.)
Кл: Ну, я ничего не могла сделать. (Протестуя.)
Тер: Я слышу, насколько несправедливым это казалось.
Кл: Да... это было несправедливо!
Тер: Вам не нравилось, когда вас так дразнили.
Кл: Нет, не нравилось. (Раздраженно.) Ну, я... Ой, я так запуталась. Дело в том, что я просто не хочу здесь терять время, и я все еще не очень понимаю, чего вы хотите.
Тер: (Сочувственно.) И это заставляет вас чувствовать себя неспокойно прямо сейчас, правда?
Кл: Да... да, это так.
Тер: Возможно, мы помогаем вам открыть в том, что происходит внутри вас, нечто большее, чем то, что вам уже знакомо.
Кл: Да-а... То есть, наверно.
Тер: И конечно, это вам непривычно.
Кл: Наверно. Это кажется так просто, но...
Тер: Хм?
Кл: Наверно, я просто не забочусь о том, что говорю. Мне действительно надо больше думать перед тем, как сказать.
Тер: По какой-то причине вы сейчас придираетесь к себе.
Кл: (Слегка вздрагивает.) Да, я не знаю, почему я это
делаю. Понимаете, я наверно просто немного смущаюсь. (Ее взгляд выражает немую просьбу к терапевту.)
Тер: Я понимаю, Бетти. Непривычно так разговаривать с человеком, с которым вы только что встретились.
Кл: (Благодарно.) Да. (Она молчит, ненадолго задумавшись.) То есть я не знаю, что мне сказать прямо сейчас. Как вы думаете, о чем мне надо говорить?
Тер: Когда вы молчите, как это было минуту или две назад, вы скорее всего продолжаете работать, Бетти. (Пауза.) Вы сейчас обнаруживаете, — как и все мы — что сначала трудно говорить кому-то те мысли, которые прямо сейчас приходят вам в голову.
Кл: Ой, я не знаю... Я не думала ни о чем особенно важном. То есть... Я просто как-то пережевывала, как вы бы это наверное назвали. [То, чему сейчас учится Бетти, для большинства людей нелегкий урок — что все, происходящее в нашем внутреннем мире, важно, особенно в психотерапии. Она все еще пренебрежительно относится к такого рода «пустым» промежуткам в своих мыслях.]
Тер: Я понимаю, что это род мыслей, которыми мы обычно ни с кем не делимся — отчасти потому, что это просто своего рода «пережевывание», как вы говорите. Но попытайтесь, насколько можете, высказать что-то из этих мыслей. Видите ли, Бетти, это относится к наиболее важным вещам, которыми вы можете со мной поделиться.
Кл: Это как-то смущает меня.
Тер: Да, Бетти, я понимаю это. В каком-то смысле это похоже на раздевание в кабинете у доктора. Здесь приходится снимать с себя не одежду, но социальные барьеры, которые оставляют нас в одиночестве, когда мы осуществляем част ьсамого важного для нас думанья.
Кл: Я никогда не думала об этом так, но... Когда вы это говорите, это звучит разумно. Но... Но я не знаю, смогу ли яэто сделать.
Тер: Это похоже на правду. Вы не знаете, как это будет —говорить мне свои внутренние мысли. После того, как вы какое-то время попробуете это делать, будет легче.
Кл: Да, наверно. (Несколько отстраненно.)
Тер: Трудно понять смысл всего этого, правда?
Кл: (Глаза опущены вниз, несколько надутое выражение лица.) Да, мне так кажется. (Пауза, поднимает глаза.) Я не понимаю, почему вы придаете такую важность тому, о чем ядумаю про себя. Большая часть этого — просто потеря времени.(Выглядит несчастной.)
Тер: Нет, Бетти, это не потеря времени. (Сочувственный тон, короткая пауза.) Можете ли вы мне еще что-то сказать отом, что вы чувствуете прямо сейчас?
Кл: Я чувствую какое-то замешательство и...
Тер: И...
Кл: Ну, я понимаю, что вы пытаетесь мне помочь, но... Но я не представляю, как это поможет мне узнать то, что я хочу. (Ее глаза затуманиваются.) Черт подери! Я не собираюсь плакать и терять еще больше времени.
Тер: Как мало вы цените свои собственные эмоции! Позвольте себе иметь свои чувства, Бетти. Они важны для той работы, которую мы будем делать вместе. Вот сейчас вы натолкнулись на что-то, что является эмоционально значимым для вас. Мы не знаем, в чем прямо сейчас состоит его значение. Но мы отметим его и, возможно, оно снова проявится позднее, когда у нас будет возможность исследовать его немного подробнее. [Терапевт неоднократно соединяет ободрение с предложениями, относящимися к будущей совместной работе. Бетти очевидно испытывает определенный эмоциональный стресс, так что пока, может быть, еще не время настаивать.]
Разумеется, эти сокращенные интервью были подготовлены для того, чтобы высветить различия между двумя подходами к интервью. Ни одно из них не претендует на портрет идеальной терапевтической работы. Решающим моментом здесь является отличие временной структуры внимания второго терапевта. В то время как первый терапевт собирал информацию о Бетти, ее жизни и ее окружении, второй узнавала способ проживания своей жизни в данный актуальный момент и обращал на него внимание самой Бетти. На последующих страницах я проиллюстрирую другие аспекты этого важного различия.
Психотерапия как исследование тайны
Психотерапия — это рискованное путешествие в тайную сущность каждого человека. Эта тайна может просвечивать во многих жизненных измерениях: во времени, взаимоотношениях, событиях, устремлениях, разочарованиях и многих других.
Многообразие и диапазон перспектив, потенциально доступных для каждой человеческой жизни, абсолютно исключают какой-либо шанс одному человеку полностью узнать другого.
Терапевтическая пара всегда — как правило, терапевт более осознанно — должна производить отбор того, чему уделять внимание, оставляя в стороне гораздо больше, чем то, что может быть непосредственно рассмотрено в их совместной работе.
Моя цель — привлечь внимание к приоритетности той грани жизни клиента, которая проживается и выражается непосредственно во время терапевтического сеанса, к тому, что актуально.
Еще раз об актуальном
Разумеется, партнеры по терапии могут говорить и о прошлом, и о будущем, и о предполагаемом, но суть вопроса в том, выражается ли в таком разговоре то, что субъективно живет в настоящий момент. Для многих терапевтических подходов внимание к этому элементу непривычно. Для подхода же, предлагаемого здесь, оно является первостепенным.
В большей части нашего опыта — в психотерапии или вне ее — мы бываем ориентированы объективно, вовне, как ориентирован сейчас я, думая об идеях, которые я хочу выразить и, вполне вероятно, как ориентированы сейчас вы, читатель, — вдумываясь в смысл моих слов и в то, как он согласуется с вашим собственным опытом. Переключиться на внимание к нашим собственным внутренним процессам часто бывает трудно как для клиентов, так и для терапевтов. И в тот момент, когда я взвешиваю свои слова, и когда вы читаете их, от каждого из нас требуется сознательное усилие, чтобы остановиться, обратиться внутрь себя и войти в соприкосновение с тем, что прямо сейчас творится у нас внутри. Мы скорее будем склонны зафиксировать в памяти, что почувствовали, возможно, мгновенное раздражение, вызванное предложением, заставившим нас прервать ровное течение письма или чтения; очень вероятно, что мы будем стремиться вернуться назад к знакомому состоянию чтения или письма о чем-либо.
Это раздражение, пусть мимолетное, сигнализирует о том, что попытка осознать свой непосредственный опыт вытаскивает нас из привычной — и, как правило, более комфортной — отстраненности обыденного сознания. Но этот мимолетный «всплеск» досады сигнализирует о том, что в переходе к объективированному отношению к своим собственным процессам скрыта утрата. Это знакомая утрата, поощряемая многими сторонами нашей культуры. Нас учат возводить в заслугу «объективность», что означает, по сути, добродетель превращения себя самих в объекты. Последствия этого многочисленны и первое из них — искажение нашего самопознания, нужного нам для того, чтобы управлять нашей жизнью.
Поясню: я не призываю к слепому сосредоточению на самом себе. Человек, полностью сосредоточенный на самом себе, столь же ущербен, как и тот, кто полностью ориентирован вовне.
Сформулирую это иначе: многое можно получить с помощью тренированного внимания к нашей собственной субъективности в том виде, как она живет в данный момент — в противоположность опоре исключительно на воспоминание о ней или на представление о том, какой она могла бы быть (сейчас или в какой-то из моментов будущего). Когда мы находимся в подлинном соприкосновении с протекающими в нас сейчас внутренними процессами, мы получаем возможность проживать нашу жизнь таким образом, который больше согласуется с нашими намерениями и меньше определяется привычкой или социальными ожиданиями.
Вывод
Итак, получается, что мы должны помочь своим клиентам понять, что недостаточно просто быть точными в своих наблюдениях и честными в отчете о них. Для реального изменения жизни требуется актуальное присутствие клиента — настолько полное, насколько это возможно — в руководстве своей собственной жизнью.

Бьюдженталь Джеймс — живая легенда мировой психологии и психотерапии, один из создателей «третьей волны» в психологии, первый президент Ассоциации гуманистической психологии. Доктор психологии, профессор Сэйбрукского института, профессор Стэнфордского университета. Удостоен награды «За выдающийся вклад в клиническую психологию» Американской психологической ассоциации.

Глава из книги: Bugental J.F.T. Psychotherapy isn’t what you think. Phoenix: Zeig, Tucker & Co, 1999. Русское издание книги готовится к выходу в издательстве «Смысл». Печатается с разрешения издательства «Смысл». Перевод с английского Е.Ю. Патяевой под редакцией Д.А. Леонтьева.
1 Я часто использую слово «работа» и в этой книге, и в реальных разговорах с клиентами. В нем выражается мое базовое понимание психотерапии. Называя «работой» то, что происходит на наших встречах, я проявляю уважение к тому, что делает клиент и пара клиент-терапевт как к необходимому, требующему усилий и продуктивному.
2 Теперь уже прекращенной.
3 «Некоторое время» — в этом утверждении может варьировать от шести-восьми сеансов до двух или трех лет.

Библиотека
назад